ИВП РАН выявил более 20 типов неизученных источников загрязнения Волги

Диффузный сток в бассейне великой реки исследователи оценивают в рамках приоритетного проекта «Сохранение и предотвращение загрязнения реки Волги». Он беспрецедентен по стоимости по сравнению с другими российскими экологическими проектами, отметил Виктор Данилов-Данильян, член-корр.РАН, научный руководитель Института водных проблем РАН. По его словам, крайне сложно получить адекватную информацию о загрязнении вод в бассейне Волги как от самих загрязнителей, так и от ряда ведомств, располагающих данной информацией. Вместе с тем, на первом этапе исследователям удалось прояснить ситуацию с никем не контролируемым стоком и разработать ряд методик для оценки и расчета загрязнения бассейна реки.

- Виктор Иванович, кому принадлежала инициатива программы по Волге? Регионам, центру, экологическим движениям? 

- Обычно указывают на Центр стратегических инициатив, которому было поручено подготовить список приоритетных национальных проектов, и туда первоначально попали Волга и Байкал. Потом добавили Телецкое озеро, потом его и Байкал из списка исключили, одна Волга осталась. Трудно согласиться с предположением, что Центр стратегических инициатив сам все решает. Скорее всего, ему подсказывают, а он делает наброски «на бумаге». Конечно, выбор Волги никаким обоснованием не сопровождается («Волга – великая русская река» – это не обоснование) и потому выглядит довольно случайным. Потому что ничего похожего на выбор из некоего набора альтернативных конкурирующих предложений у нас практически никогда не наблюдается. Исключили Байкал – Волгу оставили... Почему – на этот вопрос никто не давал ответа. 

- Возможно, денег не хватило на все объекты?

- Да, но Байкал дешевле. Можно было бы по-человечески обустроить Байкал. Не исключено, что это лучше, чем вносить довольно малый вклад в то, что следовало бы сделать для оздоровления Волги. Ситуация на Волге уже довольно давно стабилизировалась на неудовлетворительном уровне. С небольшими колебаниями в зависимости от экономических и климатических причин она бывает немного лучше, немного хуже, но нет никакого существенного тренда, кроме тренда износа оборудования как основного, так и природоохранного практически на всех предприятиях...

«20 процентов загрязнений контролируемые источники продолжат сбрасывать…» 

- Правда ли, что волжский проект – беспрецедентно денежный?

- Да, конечно, проект имеет статус приоритетного. Чтобы одним махом на природоохранный проект выделить почти четверть триллиона рублей – такого в нашей истории еще не было. Но будут ли эти деньги реально предоставлены или нет – это пока совершенно непонятно. 

- Цель проекта – сокращение не менее чем на 80 процентов объемов сброса загрязненных сточных вод источников, подлежащих очистке. Откуда эта цифра - 80 процентов? Это те источники, на трубы которых можно поставит очистные сооружения?

- Именно так. Но эта формулировка очень «резиновая». Что такое «подлежащий очистке»? Сегодня одни подлежат, завтра другие. Сегодня вы рассчитываете 80 процентов для одного объёма сброса, завтра – для другого. Тут фактически предусмотрен люфт, который дает возможность варьировать плановые показатели сброса загрязняющих веществ в Волгу (следовательно, люфт появляется и в возможности отчитываться по соответствию достигнутых показателей плановым). Даже не все точечные источники при этом принимаются во внимание. Список «плавающий». Мы собираемся сокращать на 80 процентов сброс из источников, являющихся объектом природоохранных инвестиций. А 20 процентов – то, что эти контролируемые источники будут продолжать сбрасывать. 

В чем разница между нами и Западом

- А остальное?  

 - Остаются неинвестируемые точечные источники и диффузный сток – загрязнение из неточечных источников, неконтролируемых и пока не инвестируемых. Какую часть оно составляет от общего загрязнения Волги (и всех ее притоков, водохранилищ и пр.), мы сейчас сказать не можем. Но можем привести некоторые соображения. Например, известны водохозяйственные участки, на которых на долю диффузного стока загрязнений приходится до 90 процентов общего стока загрязняющих веществ. Если иметь в виду весь бассейн в целом, а не отдельные участки, то можно попытаться заняться сравнениями. В Европе, Северной Америке и в Японии считается, что соотношение между загрязнением из точечных и неточечных источников составляет примерно 50:50. Это подтверждено разными исследованиями. Чем мы отличаемся от Запада в этом отношении? Во-первых, в нашем сельском хозяйстве применяется меньше, чем там, удобрений и более опасных веществ – пестицидов, хотя при этом правила обращения с удобрениями и, особенно, пестицидами, у нас выполняются куда менее строго. Во-вторых, у нас во многих городах, малых и в большинстве средних, отсутствует городская ливневая канализация. В таких случаях весь сток с городской территории идет как диффузный. За рубежом такого просто нет. Например, в Германии в любом поселке с 16-го века есть организованная ливневая канализация. В Калининградской области, части бывшей Восточной Пруссии, сохраняющую работоспособность ливневую канализацию или ее следы видно на каждом шагу. 

То же самое относится и к промышленным площадкам – это, в-третьих. Если вы приезжаете на какое-нибудь предприятие в Европе, вам с гордостью показывают, как устроена ливневая канализация на его территории, как учитывается специфика предприятия в водоочистке. У нас ничего подобного нет. На очень редких предприятиях есть самая примитивная ливневая канализация, но вряд ли вы найдете очистку, которая учитывает специфику предприятия. Конечно, за исключением систем очистки сточных вод технологических линий (производственного оборудования). 

В-четвертых, нигде в развитых странах нет несанкционированных свалок и т.п. Полигоны для захоронения (и хранения) отходов, отвалы горных пород (вскрышных и вмещающих), хвостохранилища, золохранилища, шламохранилища, шлакохранилища и т.п. лучше защищены и более грамотно, чем у нас, эксплуатируются. 

Такие источники могут определять существенную часть грязи, поступающей в реки и озера. Важно и то, что значительная часть промышленных отходов на Западе перерабатывается, т.е. в хранилища направляется относительно малая их часть.

Если подводить итог, в ряде случаев диффузный сток у нас должен быть поменьше, в ряде – побольше, причем, существенно. «Навскидку» у нас, пожалуй, должно быть соотношение примерно 65:35 в пользу диффузного загрязнения. И это та часть загрязнения, которая не затрагивается 80 процентами, фигурирующими в проекте.

Кто скрывает информацию о загрязнителях

- В программе отдельным пунктом упоминается создание Концепции по снижению загрязнения от диффузных источников.

 -  Это как раз научная часть проекта, которую делает ИВП РАН и другие 20 организаций. Наука занималась диффузным стоком с 1960- х гг, это были разрозненные исследования, которые не находили никакого практического выхода. Именно поэтому от диффузного загрязнения следует ожидать очень солидного вклада в общее загрязнение. И поскольку этот вклад до сих пор фактически остается вне внимания государственных органов, то научную часть программы по Волге решено был сосредоточить именно на этой тематике.

- Какие тут могут быть подходы?

- Разные в зависимости от того, какими типами источников мы занимаемся. На первом этапе нашей работы была проведена классификация источников. Их набирается больше 20 типов. Собственно, если говорить укрупненно, то я их уже назвал: это сток с сельскохозяйственных полей, с городских территорий, с промышленных площадок, со свалок, полигонов и им подобных объектов (как подземный, включая верховодку, так и поверхностный) – того, что у нас называется «накопленный экологический ущерб». 

Это может быть, например, нефтяная линза на территории бывшей или даже действующей нефтебазы. Конкретный пример – Бурнаковская низина в Нижнем Новгороде на территории бывшей Сормовской нефтебазы. Такие объекты есть в бассейне Камы и Оки. И, наконец, нужно учитывать относительно мелкие источники, например, связанные с пристанями, речным пароходством. В зависимости от типа источника должны быть разные меры по мониторингу и сокращению загрязнения.

- Программой по спасению Волги предусматривается завершение в 2019 году оценки источников загрязнения. Как обстоят дела с информацией по химическому составу сбросов?

- Совсем плохо. В России практически отсутствует мониторинг источников воздействия на окружающую среду. В случае загрязнения водных объектов всё сводится к формам 2 тп-водхоз, они заполняются предприятиями, но нет реального контроля за тем, как это делается, насколько соответствует реальности. Формы заполняются исходя из характеристик оборудования, имеющегося на предприятии, и объема производства. Сколько загрязняющих веществ по нормативам должно быть сброшено при этом оборудовании и при данном объеме производства, столько предприятия и записывают вне зависимости от того, хуже или лучше работают очистные сооружения, случаются или не случаются нештатные ситуации с аварийными сбросами, выполняются нормативы на практике или нет и проч. Мы прекрасно знаем, что многие сбросы производятся в ночное время. Почему? А потому что контроля в это время никакого заведомо нет, даже визуального со стороны местных жителей. Значит, есть, что скрывать. 

- Обычно ведомства свою информацию по качеству воды никому не выдают...

- Оздоровление Волги – приоритетный национальный проект, казалось бы, ведомства обязаны выдавать всю информацию тем, кто этим проектом занимается. Но Росгидромет и его организации первичную информацию (т.е. данные наблюдений) вообще не предоставляют, а обработанную – только при оплате затрат на обработку, да и то договориться с исполнителями иной раз очень непросто. С Росводресурсами у нас пока не было никаких осечек: если информация есть, мы рассчитываем ее получить или уже получили. Рассчитываем – поскольку мы написали соответствующие письма и на этих письмах есть надлежащие резолюции руководства этих ведомств.

«Почти художественное творчество»

- Проектом по Волге занимаются в ИВП РАН две лаборатории: Охраны вод и Гидрологии речных бассейнов. Лаборатория охраны вод дает оценку качества воды. А расчеты ведет Лаборатория гидрологии речных бассейнов по своим моделям. По каким именно?  

- Ряд других лабораторий также задействован в проекте. Но отвечу на Ваш вопрос о моделях. Мы можем построить сколь угодно сложные модели, такие, что соответствующие формулы занимают в типографском наборе по 5-6 строчек. Проблема в том, чтобы понять, какая модель будет адекватна имеющейся информационной базе с учетом точности и полноты доступных данных. О формах 2 тп-водхоз мы уже поговорили, а информации о наблюдениях за составом реальных сбросов практически вообще нет (единицы – из многих тысяч – предприятий, которые такие наблюдения ведут, общей картины отнюдь не меняют). Информация о состоянии водных объектов тоже не отличается ни полнотой, ни точностью. К примеру, при изучении диффузного загрязнения наибольший интерес представляют данные о концентрациях примесей во время половодья и паводков, но нередко имеются данные только по сезонам (да и то, самое большее, всего за 10 лет), которые в большинстве случаев вполне аналогичны средней температуре по больнице. Когда начинаешь разбираться с погрешностью, которую имеет доступная информации, то понимаешь, что сложные модели вполне могут оказаться неадекватными (можно сказать и наоборот: доступная информация по точности и полноте неадекватна сложным моделям). Но построить простые (по своему математическому содержанию) модели – задача, может быть, даже более трудная, чем «нарисовать» громоздкие модели, не обеспеченные информацией. В каком-то смысле тут нужна не только наука, но и своего рода искусство. Вот мы и стараемся заниматься таким почти художественным творчеством.

- Какие выводы и рекомендации уже готовы?

- Разработаны проекты ряда инструктивных документов и методик, например количественной оценки диффузного стока загрязняющих веществ с промышленных территорий разного типа; оценки вклада загрязнения водных объектов ксенобиотиками, поступающими с городских территорий; количественной оценки диффузного стока загрязняющих веществ с полигонов различного типа, включая методы расчета динамики миграции и трансформации загрязнений  с полигонов  разного типа, расчета фильтрации загрязняющих веществ с полигонов, поступления загрязняющих веществ из полигона промышленных отходов, смешанных с бытовыми отходами; оценки объема и состава свалочного фильтрата. Подготовлены нужные для дальнейшей работы обзоры, например, аналитический обзор современной ситуации с мониторингом состояния и загрязнения воды, состава загрязнений, полноты и надежности такой информации в бассейне Волги; обзор состояния нашей системы стандартов – тех, которые могут иметь отношение к управлению диффузным стоком.

Регионы рулят

- В 2019 году завершается создание Концепции, далее – ее внедрение в пилотных регионах в 2020-2025 году. Насколько регионы загорелись искренней идеей реализовывать этот проект? 

- В целом ряде регионов к этому проекту проявляют активный интерес. Город Рыбинск исполнен экологического энтузиазма, хотя про Ярославскую область в целом пока рано так говорить. Город производит крайне благоприятное впечатление. 

Нижний Новгород загорелся идеей прекратить или хотя бы существенно уменьшить загрязнение, поступающее из Бурнаковской низины. В Татарстане особое внимание решили уделять лесопосадкам, чтобы сократить сток с полей как поверхностный, так и по верховодке. Это мероприятие вполне достойно всяческого внимания, мы собираемся оценивать его экологическую эффективность.

- Верю экономически активным регионам, они стараются обустраивать жизнь, но есть депрессивные, с иждивенческими настроениями. Насколько реально их заинтересовать? Если сделают Казань и Нижний, Волге наверняка легче не станет…

- Станет: самые крупные загрязнители – Башкортостан, Москва, Московская область, а потом идут Нижний Новгород, Татарстан. Бассейн Волги полностью включает в себя или хотя бы пересекается с территориями 39 субъектов РФ (напомню, что всего их 85). Я совершенно уверен в том, что, по крайней мере, половина из 39 регионов проявят достаточную активность и будут участвовать в реализации этого проекта собственными средствами, помимо федеральных (кстати, так и предполагается проектом). Не просто «осваивая» то, что дадут, а будут ещё и вкладываться. Это можно делать по-разному: финансово, организационно, используя административный ресурс для воздействия на предприятия. У нас это активно практикуется везде, но пока не в природоохране. 

- В регионах власти очень много делают для своего электората...

- Совершенно правильно. Местные власти к своему электорату гораздо ближе, чем федеральные – к своему. Недавно мне из Ямало-Ненецкого автономного округа прислали проект региональной программы научного экологического мониторинга. Эта работа меня просто поразила. Качеством. Она настолько грамотно и аккуратно сделана, в отличие государственной системы мониторинга, которая на деле является комплексом мониторинговых мероприятий, постоянно или временно действующих! Разглядывая эту программу, я подумал, что единая система экологического мониторинга РФ, когда она состоится, будет сложена не из отраслевых систем, а из региональных. Именно потому, что региональные власти ближе к своему населению, они лучше контролируются общественными экологическими организациями регионального формата. Хотя те не очень хорошо организованы, но каждая из них шумит.

- Каждый регион по прошествии времени нашел для себя свой источник существования – ресурсы. Такие регионы как ЯНАО могут себе позволить заняться и экологией, так?

- Если задаться вопросом, почему именно ЯНАО первым задумался о региональной системе экологического мониторинга, ответ очевиден: там есть газ, много газа, а следовательно – как бы поскромнее сказать? – финансовых средств. ЯНАО – первый, но за первым наверняка последуют еще несколько. А после того, как у нескольких это получится, начнется «эпидемия», уже будет стыдно не иметь такой системы, в конце концов!